«Вот учение о всесожжении» – о понимании смысла жертвоприношений | Раздел Ваикра | рав Ханан Порат
по книге "Немного света" מעט מן האור
В книге Ваикра Тора раскрывает перед нами учение о жертвоприношениях, подробно объясняя в первых главах книги законы различных жертвоприношений – всесожжения (ола), хлебное приношение (минха), жертва, приносимая за невольное нарушение заповедей (хатат) и жертвоприношение, приносимое за совершенный грех (ашам).
Мы же, стоящие на пороге книги Ваикра, недоуменно вопрошаем – какой смысл во всех этих действиях по приношению жертв и в чем заключается здесь Божественное послание для поколения пустыни и для всех последующих поколений?
Давайте признаемся честно: смыслы жертвоприношений настолько далеки от нас и настолько закрыты для нашего понимания, что, зачастую, они вызывают у нас неприятие и отталкивание вследствие многих элементов ритуала, которые представляются нам бессмысленными и несоответствующими чистому духовному служению.
И действительно, Рамбам, великий еврейский законодатель и философ, затруднялся дать простое объяснение теме жертвоприношений и посвятил этому вопросу несколько глав в третьей части своей книги «Путеводитель растерянных» (Море невухим). По мнению Рамбама, действия с жертвоприношениями предназначены быть чем-то вроде противоядия против ритуалов идолопоклонства, повсеместно распространенных в то время в мире, имевших форму разнузданных бесчинств, как сказано: «на высоких горах и на холмах, и под всяким деревом зеленеющим». Так Рамбам резюмирует свою позицию (3:32): «Известно, что существовал распространённый обычай во всем мире приносить в капищах жертвы различных животных и наши мудрецы не постановили нам оставить все эти ритуалы и аннулировать их, поскольку в природе человеческой невозможно немедленно отказаться от них. И поэтому, оставил Всевышний часть этих ритуалов и наказал нам построить Ему Храм с жертвенником во Имя Его и жертвами для Него и предостерег делать похожее для идолов. И, тем самым, Божественный замысел заключался в том, чтобы постепенно оставили языческие обряды и потом забыли бы их совершенно и обратились исключительно к истинной вере в Единого Сущего во всем Творца. И не впали бы в душевную депрессию и отчужденность из-за аннулирования жертвоприношений, к которым привыкли».
Острая критика Рамбана в отношении Рамбама
Решительные по своей радикальности слова Рамбама в отношении процесса сублимации (замещение одного чем-то другим), применяемом Всевышним для преодоления тяги к идолопоклонству, возможно представляют интерес для интересующихся историософией и философией, однако, очевидно, что они очень далеки от простого понимания Писания (пшат) и зачастую даже искажают слова Торы, которые подчеркивают важность жертвоприношений и превозносят их значение в их изначальном смысле, а не как вынужденную уступку.
И действительно, Рамбан в своем комментарии к стиху: «и воскурит священнослужитель все на жертвеннике (во) всесожжение, огнепалимую жертву, благоухание — удовлетворение Господу» (Ваикра 1:9) резко критикует Рамбама и не жалеет слов на острую критику: «Как же можно сказать, что вся тема жертвоприношений лишь призвана удалить из сердец глупцов и злодеев греховность идолопоклонства, ведь Писание само свидетельствует против этого подхода, говоря: “благоухание — удовлетворение Господу”. То есть, Святой, Благословен Он, желает жертвоприношений Ему в их изначальном смысле».
В продолжении, Рамбан показывает, что также с точки зрения временного процесса слова Рамбама легко опровержимы, поскольку уже Ноах при выходе из ковчега, когда во всем мире остался только он со своими сыновьями, и не было у него необходимости искоренять идолопоклонство, приносит жертвы, о которых сказано: «И воспринял Господь благоухание (жертв)». Более того, свои приношения – Каин от плодов земли, а Авель от первенцев своего скота, ранее приносят два первых рожденных сына, Каин и Авель, (Берешит 4:4) и Всевышний отдает предпочтение приношению Авеля, при том, что в мире тогда еще не было вообще никакого идолопоклонства. Заканчивает Рамбан свои слова, подчеркивая самостоятельную важность жертвоприношений, – «И не дай Бог подумать нам, что нет в них (жертвоприношениях) самостоятельной ценности и значения, а только отвергание идолопоклонства, занимающего глупцов».
И действительно, даже, если мы отстранимся от некоторых острых выражений критики Рамбана в адрес Рамбама и даже, если мы можем найти несколько считанных мест в Писании, где жертвоприношения призваны удалить из сердец идолопоклонников языческие ритуалы – «И чтобы не закалывали более жертв своих косматым, за которыми они беспутно (следуют)» (Ваикра 17:7), нет никакого сомнения, что принципиальная позиция Торы заключается в представлении жертвоприношений как выражение преданности и «прилепленности» к Всевышнему, видя в них «благоухание — удовлетворение Господу».
Жертвоприношение, как возмещение греха человека – душа за душу
Но, тем не менее, мы затрудняемся понять, каким образом приверженность к Святому, Благословен Он, находит свое выражение именно в жертвоприношениях и, с другой стороны, каким образом приносимое в жертву животное способно искупить грехи человека?
По мнению Рамбана жертвоприношения призваны искупить грехи и провинности человека в мыслях, в словах и в поступках. И так он говорит: «И заповедовал Всевышний – тот, кто согрешит, принесет в жертву животное, возложит на него руки (принося его в жертву) взамен сделанного прегрешения и признается, выговаривая взамен прегрешения в словах и предаст огню его внутренние органы взамен своих органов, служивших источником страстей и дурных мыслей, и конечности взамен своих рук и ног, совершавших прегрешение, и окропит кровью животного жертвенник взамен своей крови. И все это с тем, чтобы осознать содеянное, потому что согрешил Богу своему душой и телом и достоин он наказания, чтобы пролилась его кровь и было сожжено его тело, если бы не милосердие Творца, Который заменил его тело, душу и кровь телом, душой и кровью жертвы».
И хотя Рамбан здесь имеет в виду жертвы, приносимые за невольное нарушение заповедей (хатат) и жертвоприношение, приносимое за совершенный грех (ашам), которые призваны искупить «душу за душу», однако представляется, что сказанное Рамбаном справедливо не только в отношении жертвы, искупляющей какой-то определенный грех, но и в отношении других жертвоприношений – всесожжения (ола), хлебное приношение (минха), пиршественная жертва (зевах) и благодарственное жертвоприношение (тода), принося которые человек выражает свою прилепность к Творцу и преданность души своей Богу, находя самое ощутимое выражения этому только с помощью жертвоприношения, призванного заменить тело самого человека – «душу за душу».
Жертвоприношение Ицхака (Акеда), как основа для понимания личного и общественного жертвоприношений
Вместе с тем представляется, что тому, кто ставит своей задачей понять глубинный смысл жертвоприношений, необходимо обратиться к истории жертвоприношение Ицхака (Акеда). И не случайно чтение Акеды было установлено перед утренней молитвой (шахрит) в качестве вступления к перечислениям жертвоприношений (седер корбанот).
В жертвоприношении Ицхака нам открывается не только абсолютная преданность Авраѓама и Ицхака, превозмогающих свое милосердие и готовых выполнить желание Творца с полным сердцем, но также и наличие ключа к понятию тайны жертвоприношений, которые в будущем будут приноситься по желанию Всевышнего на горе Мория. Для этого давайте попытаемся понять душевную бурю, происходящую в сердце праотца Авраѓама в момент, когда ему заповедуется принести в жертву всесожжения своего единственного сына.
С одной стороны, мы понимаем, что праотец Авраѓам, человек глубочайшей веры и преданности, готов выполнить все, что ему будет заповедано Всевышним, и принести в жертву своего единственного сына, несмотря на страшную цену, которую он готов заплатить – потери единственного наследника и, возможно, будущего всей еврейской нации.
Это страшное испытание Авраѓама отмечали, как символ преданности Всевышнему, наши мудрецы (хазаль) уже в древности, а еврейские мудрецы средневековья сочинили целый ряд известных и сегодня пиютим (жанр еврейской литургической поэзии), можно послушать их здесь – https://youtu.be/EtAxBi-4RcA, https://youtu.be/WBh552a9-dM).
Также и в более позднее время многие современные философы, и, прежде всего, датский философ-теолог Сёрен Кьеркегор, 19в., один из основателей экзистенциализма, в своей книге «Страх и трепет», целиком посвященной теме жертвоприношения Ицхака, подчеркивает, что наш праотец Авраѓам находится в тяжелейшем идеологическом конфликте между своим моральным мировоззрением, категорически отрицающем человеческие жертвоприношения, и Божественным повелением, возложенным на него. И так он формулирует этот конфликт в словах резких и нелицеприятных: «Вместо того, чтобы раздавать неуместные здесь многочисленные комплименты и возносить хвалу, было бы лучше, если бы люди набрались мужества и сказали во всеуслышание, что Авраѓам – убийца! Ведь с моральной точки зрения действия Авраѓама однозначны – он намеревается убить Ицхака, тогда, как с религиозной точки зрения он приносит его в жертву по прямому указанию Бога. Здесь мы становимся свидетелями ужасного конфликта, который приводит в страх и трепет каждого из нас».
Но, даже, если мировоззренческие вопросы и мучают Авраѓама, и он не может найти на них ответы, тем не менее, он преодолевает свое милосердие и моральные принципы для того, чтобы исполнить волю Бога. Вместе с тем, мы, конечно, чувствуем огромное облегчение, когда слышим слова Всевышнего, категорически приказывающего Авраѓаму – «Не простирай руки твоей к отроку и не делай ему ничего» (Берешит 22:12), понимая, что это указание не только для Авраѓама, но и непререкаемая заповедь для всех последующих поколений, как и говорит об этом рав Кук в своем сидуре (молитвенник) «Олат Рэая» к отрывку о жертвоприношении Ицхака: «Грозное предостережение Всевышнего, переданное через ангела, однозначно сообщает, что эта заповедь носит абсолютный характер, как в отношении справедливости недопущения пролития невинной крови, так и в отношении естественного чувства устранения любого задевания отцовских чувств. Поэтому и сказано –”Не простирай руки твоей к отроку” в самой строгой и однозначной форме».
И, если считал Авраѓам, что ему следует все-таки нанести Ицхаку хоть какой-то ущерб, чтобы показать, что он предпочитает преданность Богу отцовской любви к сыну, то он немедленно получает указ – «и не делай ему ничего!» И так пишет рав Кук: «Всевышний словно говорит Авраѓаму: “И пусть не будет у тебя ощущение, что есть здесь какое-то противоречие между твоей преданностью Мне и отцовской любовью к Ицхаку, как будто ты должен сделать хоть что-то, чтобы доказать эту преданность – “не делай ему ничего!“, потому, что именно из глубин твоей отцовской любви к Ицхаку проистекает твоя любовь к миру и ко Мне».
Эти решительные слова рава Кука созвучны словам пророка Михи в категоричной форме выражающие строжайший запрет приносить человеческие жертвы: «Отдам ли я первенца своего за преступление свое? Плод чрева своего – за грех души своей? Сказано тебе, человек, что добро и что Господь требует от тебя: только вершить правосудие, и любить милосердие, и скромно ходить пред Б-гом твоим» (Миха 6:7).
От огня жертвенника Ицхака до жертвы всесожжения
Но после всего происшедшего Авраѓам не может спокойно закончить историю с жертвоприношением Ицхака и просто вернуться к обычной жизни. Преданность Всевышнему, пылавшая в его сердце, требовала найти свое выражение, конечно, не в форме, не дай Бог человеческой жертвы, но в действии, выражающем то величие его любви к Всевышнему и тот свет, который ему открылся. И так пишет рав Кук: «И поднял Авраам глаза свои после (того) и увидел: и вот баран запутался в заросли рогами своими». Это знамение, которое было уготовано Провидением с тем, чтобы Авраѓам имел возможность в реальной и практической форме реализовать тот огонь, который горел у него в сердце».
Нам очевидно, однако, что приношение барана не было лишь побочным действием, призванным освободить Авраѓама от необходимости принести в жертву Ицхака, а выражало его желание выразить этим актом высшую степень преданности Всевышнему, «как будто совершил это со своим сыном» (мидраш). И это не только слова мидраша, а явственно следует из написанного «и вознес он его во всесожжение вместо сына своего». И действительно, приношение этого барана Авраѓамом стало символом его преданности Всевышнему, которое он выразил, говоря: «И нарек Авраам имя месту тому: Господь узрит! Как говорится (по) сей день: На горе Господней зрим будет». То есть, Всевышний узрит преданность Авраѓама и в заслугу этого в будущем Господь «зрим» будет народом Израиле в Храме на горе Господней и осветит Лик Свой приходящим приносить жертвы Ему.
Такой итог до предела драматической истории жертвоприношения Ицхака дает нам ключ к пониманию заповеди жертвоприношений не только в шатре Откровения во время странствия сыновей Израиля в пустыне, но и в будущих жертвоприношениях в Храме на горе Господней в Иерусалиме, в которых удостоятся в будущем и народы мира узреть истинное значение жертвоприношений на все времена: «И их приведу Я на гору святую Мою и обрадую их в доме молитвы Моем; всесожжения их и жертвы их в благоволение (будут) на жертвеннике Моем, ибо дом Мой домом молитвы назовется для всех народов» (Йешаяѓу 56:7).