Разве змей исцеляет? | раздел Хукат | рав Ханан Порат

«И было, когда поднятою держал Моше свою руку, одолевал Исраэль; а когда опускал свою руку, одолевал Амалек» (Шмот 17:11).

«Разве сражаются руками Моше? Нет, но это сказано, чтобы научить тебя: пока сыновья Израиля смотрят наверх и подчиняют сердца свои Отцу своему на небесах – побеждают они, а, если нет, то погибают. Схожее с этим и в истории с исцеляющим змеем: “И сказал Господь Моше: Сделай себе ядовитого (змея) и посади его на шест, и будет: всякий укушенный, увидев его, останется жив” (Бемидбар 21:8). И разве змей (смотрение на змея) может исцелить или погубить? Нет, но, когда сыновья Израиля смотрят наверх и подчиняют сердца свои Отцу своему на небесах – они излечиваются, а, если нет, то умирают (трактат Рош Ѓашана, глава 3, мишна 8)”».

***

Однако, если всмотреться внимательно, то, несмотря на схожесть этих двух рассказов, бросается в глаза существенное различие между ними: во время войны с Амалеком Моше поднимает руки и побуждает сыновей Израиля взирать на небо и направлять сердца свои к Всевышнему, однако здесь, в водружении медного змея на шест, требуется от каждого, укушенного змеем смотреть на него, что, разумеется, связано с тем, что смотрят в небо. Поэтому в обоих случаях подчеркивается необходимость поднять и выделить объект, на который следует смотреть: на змея, поднятого на шест или Моше, поднявшегося на вершину холма, чтобы его все видели.

Этот момент комментирует Маѓарша (аббревиатура «Морейну (наш наставник) ѓарав Шмуэль-Элиэзер», р. Шмуэль-Элиэзер бен Йегуда Галеви Эйдельс (1555-1631) — один из величайших талмудистов Польши) и так он «снимает» противоречие между действием Моше и указаниями молиться, по возможности, в низком месте, как сказано: «Из глубин воззвал к тебе, Господи». Моше поднялся на вершину холма с тем, чтобы его видели все сражающиеся и обратили сердца свои к Отцу их небесному. И это схоже с историей о медном змее».

Но, тем не менее, поднимание рук Моше – это не технический акт с целью указать на небо, а молитва с вздыманием рук, как мы это видим у царя Шломо вовремя освящение Храма: «И вознес руки к небесам» (Мелахим I, 8:22). И это же мы видим в комментарии к мишне «Тиферет Исраэль»: «Поднял Моше руки к небу, чтобы увидели его молящегося и обратили сердца свои к Отцу небесному».

Но, с другой стороны, какой смысл в водружении медного змея на шест? Разве есть в самом этом действии сила убеждения, способная побудить сыновей Израиля подчинить сердца свои Отцу небесному? Ведь, если бы хотел Всевышний, благословен Он, побудить их обратить сердца к Небесам, то Он мог бы указать Моше поднять его посох, на котором было начертано Имя Всевышнего, или поднять флаг Израиля, на котором две голубые полосы, схожие с цицит тхелет (голубого цвета), напоминающие о Небесах.

Но почему же в этой истории речь идет о змее?! Что естьв  образе этой отвратительной твари, только что смертельно кусавшего Израиль, способного побудить обратить сердца к Небесам?? И трудно нам принять точку зрения Ибн Эзры (знаменитый толкователь Торы, признанный поэт, блестящий грамматик иврита, философ, родился в Толедо в 1089 году; умер в 1167 году) пишущего здесь, что нам не следует пытаться разгадать тайну медного змея, поскольку непостижимы здесь соображения Всевышнего. Давайте, все же, попытаемся понять в чем связь между ядовитыми змеями (сарафим, ивр.) и указанием Всевышнего Моше – «Сделай себе ядовитого (змея, сараф) и посади его на шест».

Страх наказания

Можно было бы указать на связь между «змеем исцеляющим» и «змеем убивающим» в русле представления о страхе наказания. Однако, в соответствии с этим объяснением (Зоѓар), сыновья Израиля представлены в этом поколении на более низкой ступени богобоязненности, не как «боящиеся Неба», а как «боящиеся наказания», как об этом пишет Рамхаль (раби Моше-Хаим бар Яаков-Хай Луцато, 1707–1747 гг., один из величайших знатоков сокровенного учения, автор книги Месилат йешарим, «Путь праведных») в Месилат йешарим: «Страх наказания – когда человек просто опасается совершать прегрешения из–за страха перед возможным наказанием, телесным или душевным. И такой страх подходит для простолюдинов или легкомысленных женщин, но это не боязнь мудрецов или людей веры». Но подходит ли это объяснение для нашего случая, когда роль медного змея сводится к «грозящей палки»?

Но, если внимательнее прочитать упомянутую мишну из трактата Рош Ѓашана – «Да разве змей убивает и змей оживляет?», то этот вопрос кажется достаточно странным, в особенности, его окончание «змей оживляет». Представляется, что мишна здесь дает нам понять следующее: также, как очевидно нам, что змей не исцеляет (смотрением на него), тем более змей медный, также нам следует понять, что и способность змея убивать есть не что иное, как наказание Провидения за клевету на ман, про который они сказали, что это не дар с небес, а просто испорченный хлеб, как это и объясняет Раши к этому месту: «Придет змей и взыщет с клеветников».

То есть, в этом и заключается основной смысл поднятия змея на шест – «Смотрите, змей этот не убивает, а грех убивает, но, когда вы смотрите на него поднимая глаза к Небу, то и змей этот со всем ядом, который в нем из проклятия преображается в благословение, как и выражает это Моше рабейну в песне Ѓаазину: «Узрите теперь, что Я, Я это, и нет сильного при Мне. Я умерщвляю и оживляю, Я ранил и Я исцелю, и никто от руки Моей не спасет» (Дварим 32:39).

Почему змей был изготовлен из меди?

Желая максимально сделать похожим изготовленного змея (нахаш, ивр.) на живого, его изготовляют из меди (нехошет, ивр.), когда похожесть проявляется в трех аспектах – звук (близкий по звучанию), цвет и свойства, как это объясняет Раши, основываясь на сборнике мидраше Берешит Раба.
Звучание, сказал Моше: «Всевышний называет его нахаш (змей), поэтому мне следует сделать его из нехошет (медь), поскольку это близко по звучанию.
Цвет, как объясняет Рамбан: «У ядовитых змей, срафим, красные глаза на широкой голове, поэтому Моше выбрал медь».
Свойства, медь является пластичным материалом, хорошо подходящим для изготовления различных форм, своей пластичностью напоминающая змея. Тем самым, Моше дает понять, что змей пластичный и верткий, а сделанный из меди он способен принять любую форму в соответствии с желанием мастера.

В любом случае, мы можем сделать такой вывод из истории создания медного змея – даже вещи кажущиеся, в соответствии со своей природой, плохими и вредными могут совершенно изменить свою природу по желанию Всевышнего, если человек удостоится направить сердце свое к Нему. Однако, требуется великая осторожность в этом усеянном трудностями процессе перевоплощения тьмы в свет, зла в добро и горького в сладкое. И, предупреждая тех, кто считает, что этот процесс можно сделать без труда, путем простого переименования, говорит пророк Йешаяѓу: «Горе (вам), называющие зло добром и добро злом, считающие тьму светом и свет тьмою, считающие горькое сладким и сладкое горьким!» (5:20). Но, само по себе желание найти свет и в негативных вещах, в темных сторонах жизни, является Божественным свойством, даже, если осуществление этих попыток сопряжено с большими трудностями и недоступно всем.

Каков же конец медного змея?

Самая поучительная история, связанная с попытками открыть добро в зле, связана с концом медного змея. Удивительным образом мы находим упоминание о медном змее порядка 700 лет спустя, во времена Хизкияѓу, царя Йудеи, который ведет беспощадную войну с идолопоклонством: «Он… изломал в куски медного змея, которого сделал Моше; потому что до тех самых дней сыны Израиля приносили ему воскурения, и назван он был Нехуштан» (Мелахим II 18:3). И это удивительное свидетельство учит нас тому, что медный змей, сохранившийся, по–видимому, по причине почтительного отношение к чудесам в пустыне, как сосуд с маном, со временем превратился в объект идолопоклонства со стороны израильтян, переставших видеть в нем Божественный промысел и действительно уверовавших, что этот змей исцеляет и умертвляет. И можно только удивляться решимости Хизкияѓу, посмевшего уничтожить медного змея, сделанного в свое время руками Моше по приказанию Всевышнего и даже назвать его унизительным именем «Нехуштан», как это объясняет Раши: «Нехуштан – оскобительное прозвище, как–бы говорящее – что пользы в тебе? – Нахаш нехошет, просто кусок меди».

Респект тебе, что разбил!

Можно предположить, что Хизкияѓу черпал свою решительность в действиях Моше рабейну, который не поколебался разбить Скрижали Завета, врученные ему самим Всевышним, в тот момент, когда он понял, что в ситуации, когда народ охвачен идолопоклонством золотому тельцу, Скрижали тоже превратятся в объект поклонения идолу, как это замечательно объясняет автор комментария Мешех хохма (был составлен раввином латышского города Двинск (Даугавпилс) — равом Меиром-Симхой ѓа-Коэном примерно в 1927 году): «”И было, когда он приблизился к стану и увидел тельца и танцы, то воспылал гнев Моше, и бросил он из своих рук скрижали, и разбил их под горою”. Этими решительными действиями хотел Моше показать им, что Божественное заключается исключительно в признание Божественного управления миром и, если сейчас он вручит им Скрижали, то они просто заменят одно идолопоклонство на другое и не признают свой ошибки. И поэтому Всевышний дает одобрение его действиям и приказывает ему: “И сказал Господь Моше: Вытеши себе две скрижали каменные, как первые; и Я напишу на скрижалях речи, какие были на первых скрижалях, которые ты разбил”. И это то, что говорят мудрецы в трактате Брахот: “В ковчеге Завета находились Скрижали и обломки Скрижалей” показать, что обломки – это обломки первых Скрижалей, сделанных самим Всевышним, а целые, напротив, сделанные человеческой рукой, рукой Моше. Научить тебя, что ни в каком материальном объекте нет абсолютной святости, а существует она только в соблюдении народом Израиля Его Учения, Торы в соответствии с Его желанием”».

Следуя этому комментарию Мешех хохма, мы можем добавить: «Также, как Всевышний одобрил действия Моше, говоря ему тем самым – «Респект тебе!», также и мудрецы одобрили действия Хизкияѓу, разбившего медного змея, как это и объясняется в трактате Брахот, говоря ему – «Респект тебе Хизкияѓу!»