Действительно ли Бог пребывает на земле? | Раздел ТРУМА | рав Ханан Порат
по книге "Немного света" מעט מן האור
Недельный раздел Трума начинается с заповеди установления Храма для утверждения Шехины (Божественного присутствия) в Израиле: «И сделают Мне Святилище, и Я пребывать буду в их среде» (Шмот 25:8).
Однако, сам факт этой заповеди вызывает сильное удивление, которое резко формулирует дон Ицхак Абарбанель в своем комментарии к Торе: «Зачем Всевышний заповедовал постройку Храма, говоря: ” и Я пребывать буду в их среде”, как будто Он схож с материей, окруженной (местом своего нахождения) и ограниченной в пространстве? Ведь Он прямая противоположность этому! Ведь Он не материя и нет у него никакой материальности, так как же можно соотнести Его с местом? И Он, Пресвятой, Сам говорит: «Так сказал Господь: небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих. Что это за дом, который вы (можете) построить Мне, и где место покоя Моего?» (Йешаяѓу 66:1).
Стоит отметить, что этот вопрос уже задают мудрецы в Мидраш раба и так они формулируют его в свойственном им образном стиле в виде диалога между Моше рабейну и Всевышним:
«Когда Святой, благословен Он, сказал Моше “сделай Мне Храм (Святилище)” сильно удивился тот и сказал: “Слава Твоя наполняет высшие и низшие миры и Ты говоришь мне “сделай Мне Храм (Святилище)”?… “И действительно, разве будет Б-г пребывать на земле?” (Млахим I 8:27)? Сказал ему Святой, благословен Он: “Не так, как ты предполагаешь, Я предполагаю, а вот так, 20 бревен с севера и 20 с юга, и 8 с запада. И, более того, спущусь Я и сокращу Присутствие Мое в (пространстве размером) локоть на локоть (ковчег Завета и скрижали)».
Авторы библейской критики пытались, правда, сказать, что этот философский вопрос является результатом гораздо более позднего развития философии, которая освободились от рамок «древнего библейского мировоззрения, которая ограничивала божественность понятиями времени и места». Однако ответом против этих пустых доводов являются приведенные в мидраше слово царя Шломо, строящего Храм Всевышнему и мучающегося этим вопросом уже в те давние времена, давая ему резкое выражение в своей молитвы как раз во время освящения Храма: «Но воистину, разве будет Б-г жить на земле? Ведь небо и небеса небес не могут вместить Тебя, тем менее этот дом, который я построил» (Млахим I 8:27).
И, если мы внимательно всмотримся в вопрос Шломо, то сможем найти два острых вопроса. Первый: каким образом Владыка миров, Которого «небо и небеса небес не могут вместить» может как будто материализоваться и поместить Себя на землю? И второй: даже, если мы предположим, что существует связь между земным миром и Богом, зачем нужно «сокращать» Его до размеров Храма? Ведь Святой, благословен Он, «вся земля полна славы Его» (Йешаяѓу 6:3) и зачем Ему пребывать в определенном месте?
Прежде, чем мы начнем соотноситься с этими двумя вопросами следует подчеркнуть, что в отсутствии обоснованных ответов на каждый из них, вся история с Храмом может представиться чрезвычайно странной и излишней и, даже более того, скатиться к идолопоклонству, видящему в богах каких-то «обладателей физических тел», нуждающихся в домах для проживания.
«Для того, чтобы выразиться»
Исходная точка для попытки найти ответ на вопрос – «разве будет Б-г жить на земле?» заключается в рассмотрении Божественного проявления в сотворенном, как это сформулировано языком Зоѓара в разделе «Патах Элияѓу»: «Создал Небеса и Землю (и все сотворенное в мире) с тем, чтобы выразить в них Высшие (миры), чтобы познали, как управляются высшие и низшие и как проявятся высшие в низших. Но нет никого, кто бы хоть как-то познал Тебя».
То есть, Владыка миров, Которого никто не может познать, желает «выразиться» не только в высших, но и в низших и открыть в них Свое присутствие с тем, чтобы каждый удостоился Его близости и следовали путями Его.
А теперь посмотрите насколько эти представления далеки от представления греческой, аристотелевской, философии, которая претендует на высшее понимание божественности, но однозначно утверждает, что нет двухсторонней связи между Богом и человеком.
Резюмировал этот подход рав Йеѓуда ѓа-Леви в начале книги «Кузари», говоря устами философа: «Бог не знает ни тебя, ни твоих помыслов, ни твоих деяний, поскольку Он выше всякого (человеческого) устремления и помысла и превознесен над знанием изменяющихся частностей».
Говоря иллюстративным языком, можно сказать, что аристотелевская философия стремится «вытеснить» Бога наверх, предоставляя Ему почетное место в небесах с тем, чтобы Он не вмешивался в происходящее на земле.
Насколько претензиционный и самонадеянный этот подход, претендующий определить Божественное человеческими мерками и дерзко установить, что у Великого и Возвышенного нет никого взаимодействия со слабыми и несчастными и у Совершенного, пребывающего в высотах, нет возможности заниматься мелкими земными делами.
Еврейское же мировоззрение учит нас прямо обратному: как раз Владыка миров, пребывающий в высотах, устремляет Свой взгляд на каждую земную деталь и именно от Того, Кто не может быть познан никакой мыслью, не может скрыться ни одно место и Его присутствие пребывает одновременно и в высших, и в низших мирах.
Яркое выражение этого подхода мы находим в трактате Мегила (31А): «Сказал рав Йоханан: “Всякое место, в котором ты находишь величие, там же ты найдешь и скромность. Это написано в Торе и повторяется многократно в Пророках и Писаниях”».
И действительно мы читаем у пророка Йешаяѓу: «Ибо так говорит Возвышенный и Превознесенный, Существующий вечно и Святой – имя Его: (в месте) высоком и священном обитаю Я, но с тем, кто сокрушен и смирен духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердце сокрушенных» (57:15).
«Но воистину, разве станет Б-г жить с человеком на земле?»
Однако, даже после того, как человек принимает такое мировоззрение, признающее Божественное Провидение (Ѓашгаха) как в отношении незначительного, так и в отношении великого, все же трудно ему осознать ее как реально существующую личную связь и он вопрошает себя: «Действительно ли пребывает Бог со мной и внимает ли Он моим просьбам?».
И тут мы находим удивительную вещь – в стихе в кн. Диврей ѓа-Ямим II (6:18), аналогичном вопросу царя Шломо в кн. Млахим I (8:27) «Действительно ли Бог пребывает на земле?», добавляется всего лишь одно слово, превращающее вопросительное изумление в утверждающие удивление: «Но действительно, разве станет Б-г жить с человеком на земле?»
Вопрошает себя человек с сердцем, жаждущим ответа: «Действительно ли Бог пребывает на земле?» И в пору несчастий обращает свой взор к душе, таящийся в его теле, и отвечает себя: «Да, конечно, пребывает!» Ведь душа моя несет искру от Него, вдохнувшего в меня Свой дух.
И, продолжая дальше, понимает он, что с этой точки зрения человек превращает себя в лестницу, стоящую на земле, но главой достигающей неба, и душа, пребывающую в его теле, самим своим присутствием провозглашает утвердительно – «Действительно, станет Бог жить с человеком на земле!»
В чем смысл «цимцума» (самосокращение, самоограничение или самоопределение Бога, — в лурианской каббале процесс сжатия бесконечного Бога, в результате которого образуется пустое пространство)
Однако, у нас все еще остается неразрешенным второй вопрос в молитве Шломо – почему Всевышнему необходимо ограничивать (цимцум) Свое Присутствие (Шехина) до размеров определенного места, ведь «полнится вся земля Его Славой»?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос нам следует вновь обратиться к образу Человека, соединяющего в себе тело и душу, когда его тело, ограниченное временем и местом, мечется между взлетами и падениями, между святым и будничным.
По-настоящему, разделение между святым и будничным не лежит в основе нашего бытия, ведь Владыка миров, Источник жизни, вызывает к жизни все сущее. При этом все разграничение заключается в тех местах, где Его Присутствие открыто для нас и тех, где Его присутствие скрыто.
Рав Кук в книге «Орот ѓа-Кодеш» пишет замечательные слова на эту тему в главе, касающейся «проблесков святости» в человеке, месте и времени. И так он пишет о понятии цимцум в отношении Его святости: «Святость Его наполняет все миры, однако скрыта Она от взоров. И текут скрытые потоки Святости, стремясь к месту, где они могут проявиться, к Земле Израиль и оттуда к месту Святости, к Храму, к Святая Святых – «От Цийона, совершенства красоты, явился Бог» (Теѓилим 50:2)… И кажутся они проявившимися вновь, в открывающемся Образе и Его Присутствии, хотя сущность Святости при этом не изменяется – «там Я, и ныне» (Йешаяѓу 48:16).
Для того, чтобы проиллюстрировать слова рава Кука о проявлении Святости в мире, давайте представим себе источник, бьющий из земли в определенной, подходящей для этого по геологическим данным, точке. При этом, по существу, этот источник свидетельствует о потоке подземных вод, невидимых глазу, но текущих на всем пространстве вокруг него. И действительно, такое сравнение Храма с источником мы находим в трех местах в Писании:
- Йехезкеля (47:1): «и вот вода вытекает из-под порога дома»;
- Йоэль (4:18): «и забьет источник из дома Господня»;
- Зехарья (14:8): «И будет в день тот: выйдут воды живые из Йерушалаима»
Храм – место встречи
В свете слов рава Кука мы можем определить Храм, как место встречи, в котором проявляется Святой, благословен Он, Которым полнится вся земля. Место, в котором человек способен воспринять и почувствовать Его близость. Однако сокращение (цимцум) Божественное проявления до определенного места не является якобы уступкой ограниченности человека, а содержит в себе великий вызов. Именно необходимость восхождения в Храм для того, чтобы встретиться с Ним и предстать перед Ним, требует от человека подготовиться к встрече и очистить для этого свое сердце и деяния.
Выражение этому пониманию мы находим в псалме 24, где вначале царь Давид провозглашает: «Господу земля и (все) наполняющее ее, вселенная и живущие в ней», однако сразу за этим он поясняет, что в центре земли, которая вся полнится Всевышним, расположена святая Гора и для того, чтобы подняться на нее следует очистить дела и подготовить сердца: «Кто (достоин) взойти на гору Господню и кто – стать в месте святом Его? (Тот), у кого чисты руки и непорочно сердце, (кто) не склонял к суете души своей и не клялся ложно». Сам факт восхождения таким образом становится духовным процессом, который не смог бы осуществиться, если бы человек предполагал, что близость к Богу предоставлена ему в любое время и в любом месте, без всякого духовного усилия с его стороны.