Свиток идей
Свиток «Песнь песней» описывает историю любви между Всевышним и общиной Израиля. Параллельно с этим известная статья рава Кука в книге «Орот» под названием «О ходе идей в Израиле» (стр. 102-118)[1] описывает историю любви между Божественной идеей и национальной идеей. Поэтому ясно, что существует связь между этими двумя произведениями, и мы постараемся раскрыть ее в данной статье.
Прежде всего отметим, что в этой статье рав Кук анализирует историю как сложную систему взаимоотношений между двумя идеями – Божественной идеей и национальной идеей. Идеи[2] – это изначальная ценностная структура, на основе которой и появляется мир. В ходе истории идеи то проявляются, то исчезают (эти состояния соответствуют «28 временам», упомянутым в книге Коѓелет), отсюда и выражение «ход идей».
Согласно раву Куку, в душе человека действуют два направления – одно исходит из души, другое – из природы. В результате во всех человеческих обществах возникает напряжение между представителями Божественной идеи (души) и представителями национальной идеи (природы), что создает сложные отношения между ними.
В народе Израиля ситуация иная, поскольку израильская национальная идея – единственная в мире, возникшая в результате осознанного решения. Все остальные формы национальности возникли естественным путем. Взаимодействие с геополитическими и историческими условиями создало нации, тогда как начало израильского народа было положено повелением Всевышнего Авраѓаму: «Лех леха» («Иди себе (к себе)»). Свободное, осмысленное стремление спасти человечество от его страданий лежит в основе создания израильской нации.
Всевышний повелел Авраѓаму создать народ для осуществления Божественной идеи. Так возникла новая форма национальной идеи – национальная идея, которая полностью Божественна. Поэтому, даже если в ходе истории Израиля противоречия между Божественной и национальной идеей усилятся, они никогда не смогут отменить их внутреннее единство.
В «Махзор Витри» (стр. 304), составленном рабби Симхой из Витри, учеником Раши, сказано:
«А то, что принято читать «Песнь песней» в Песах – это потому, что в ней говорится о выходе из Египта, как сказано: «Кобылице моей в колесницах фараона уподобил я тебя, возлюбленная моя» (Песнь песней 1:9), а также потому, что весь ее смысл связан с четырьмя царствами».
Тема четырех царств соответствует общей истории Израиля. Раши сам в своем предисловии к «Песни песней» пишет: «И скажу я, что Шломо увидел в духе святости, что Израиль будет изгнан из одного изгнания в другое, разрушение последует за разрушением, и в этом изгнании они будут стенать о своем прежнем величии, вспоминать свою первую любовь, когда были они избранным народом среди всех народов, говоря: „Пойду и возвращусь к мужу моему первому, ибо лучше мне было тогда, чем теперь“ (Ошеа 2:9), и вспомнят Его добродетели и свою измену, и те блага, которые Он пообещал дать им в конце дней. И потому он составил эту книгу в духе святости, в образе женщины, заключенной в оковы, живой вдовы, тоскующей по своему мужу, стремящейся к своему любимому, вспоминающей любовь своей юности к нему, признающей свои преступления. Но и Ее возлюбленный страдает вместе с ней в ее бедах, вспоминает добродетели ее юности, красоту ее облика и ее достойные дела, которыми Он связал с ней свою любовь, чтобы дать ей знать, что не от сердца Он угнетал ее и не изгнал ее окончательно, ибо она все еще Его жена, и Он – ее муж, и Он намерен вернуться к ней».
Песнь любви
«Песнь песней» по своему стилю написана как любовная песнь. Однако нельзя сказать, что это лишь аллегория взаимоотношений между Всевышним и народом Израиля или между разумом и душой, поскольку эта книга также является прекрасной песнью о любви между мужчиной и женщиной в буквальном смысле.
Тем не менее, следует задать вопрос: почему книга о любви включена в святые книги Танаха? Ведь, несмотря на всю её значимость, любовь между мужчиной и женщиной — это, казалось бы, не святое, а мирское явление. И всё же эта книга вошла в канон.
Из этого следует, что разделение между частной любовью, существующей между мужем и женой, и всеобщей любовью Всевышнего к народу Израиля, или, по выражению рава Кука, между Божественной идеей и национальной идеей, является результатом определённого морального упадка.
В периоды высокой духовности, например, во времена царя Шломо, все уровни реальности были объединены. Через любовь между мужчиной и женщиной человек мог также постичь любовь между народом Израиля и Всевышним — это было единое целое. Возможно, это одно из объяснений слов раби Акивы: «Все песни святы, а Песнь песней — Святая Святых».
Об этом говорит рав Кук в книге «О ходе идей в Израиле» (стр. 106): «Тогда, в тот короткий по времени, но глубокий по сути период… божественная мысль в её израильском проявлении способствовала тому, чтобы наполнить народ жизненной радостью, достойной жизнью и возвышенным духом. И он поднялся на высоты живой Божественной поэзии, на вершины великолепия жизни, величия нации и сияния чистой и свежей любви…» Раби Акива также говорит: «Не стоил весь мир того дня, когда дана была Израилю Песнь песней».
Почему же «Песнь песней» является «Святой Святых»? Потому что в ней есть единство между святым и будничным. Разъясним это: кроме «Песни песней», которую раби Акива называет «Святая Святых», в реальной топографии Иерусалима есть реальное место — «Святая Святых» — самое внутреннее пространство Храма, где находился Ковчег Завета с Торой, а над ним — изображения юноши и девушки, обнимающих друг друга, как сказано: «Как изображение мужчины и женщины» (Млахим I 7:36). То есть, они были соединены в любви.
Там есть святое — Тора, и есть будничное — любовь, и они объединены. Поэтому, «Святая Святых» — это место, где святое и будничное сосуществуют в высшем единстве.
Книга «Песнь песней» как бы полностью о будничном, но при этом Всевышний, хотя и не упомянут в книге ни разу, присутствует в ней на протяжении всего текста, от начала и до конца. «Песнь песней» — это раскрытие имени Всевышнего через любовь женщины, как объясняется в книге «Решит Хохма»: «Кто не познал любви женщины, тот не познал любви к Богу». Любовь царя Шломо к жене привела его к любви ко Всевышнему.
Возлюбленная
Кто из тысячи жен царя Шломо вдохновила его на написание «Песни песней»? Его первая жена, Наама-аммонитянка, вышла за него замуж, когда ему было двенадцать лет, еще до его воцарения, во времена Давида. Возможно, этот брак не был выбором самого Шломо, а произошел по указанию его отца, который таким образом хотел обеспечить продолжение царской власти в руках его сына. О его второй жене сказано: «И породнился Шломо с фараоном, царем Египта, и взял дочь фараона… Только народ приносил жертвы на высотах, ибо не был построен Дом во имя Господа… И возлюбил Шломо Господа» (Млахим I 1-3).
Отсюда можно понять, что после брака с дочерью фараона Шломо возлюбил Бога. В «Песни песней» сказано: «Кобылице моей в колеснице фараона уподобил я тебя, возлюбленная моя» (Песнь песней 1:9). Вероятно, это сравнение связано с его браком с дочерью фараона. Хотя в этих браках были определенные проблемы и с точки зрения закона, все же именно через этот союз Шломо постиг, что такое любовь к Богу.
Можно задаться вопросом: почему для любви к Богу необходимо пройти через любовь к женщине? Разве нельзя любить Всевышнего напрямую, только через разум? Разве это не принижает духовный смысл «Песни песней», которая вся посвящена познанию Бога? Тем не менее, прямое познание Бога вовлекает только разум, без участия естественных чувств, без включения всей души и тела, ведь сказано: «Все кости мои скажут: Господи, кто подобен Тебе?» (Псалом 35:10).
Эта идея соответствует словам рава Кука в его комментарии к Пасхальной Агаде (Олат Рэая, ч. 2, стр. 261), где он объясняет, что если бы наши предки с самого начала не были идолопоклонниками, то нам бы не хватало более глубоких эмоциональных сил в служении Богу. Наше служение должно начинаться с самого глубокого жизненного переживания – с любви к женщине, а затем эта мощная жизненная сила должна быть вознесена к любви к Богу.
Из этого следует, что Песнь песней не принижает понятие духовности, напротив, она возвышает саму концепцию любви. Об этом и говорит рав Кук – либо принижают понятие Божественного познания до уровня земной любви, либо, наоборот, возносят любовь между мужчиной и женщиной как искру любви к Богу. Рав Кук упоминает рабби Акиву, который любил дочь Калба Савуа чистой и простой любовью (Талмуд, Ктубот 62б). Эта любовь в конечном итоге привела его к тому, что, когда его тело раздирали железными гребнями, его душа покинула его со словами «Один!» (Брахот 61б) – как исполнение заповеди: «Возлюби Господа Бога твоего…» (Дварим 6:5). Поэтому не случайно именно рабби Акива сказал: «Все Писания святы, но Песнь песней – Святая святых».
Песнь Единства
«Песнь Песней» соединяет в себе земную песнь и священную песнь в единое целое. Это высшая ступень, объединяющая все уровни реальности. Обычно уровни реальности разделены: есть простые уровни, а есть более сложные. Однако, поднимаясь к истокам вещей, можно объяснить всю реальность одним принципом. Именно в этом заключается сущность этой Песни – она является Святая святых.
Теперь спросим: какова цель этой Песни? Человек поет, когда ощущает определенную целостность. Даже выражения разных видов песен, которые объясняет рав Кук в «Орот ѓа-Кодеш»: простая песнь (песнь души), двойная песнь (песнь народа), тройная песнь (песнь человечества), четверная песнь (песнь мира) – все они являются выражением целостности на разных уровнях.
«Песнь Песней Шломо» (1:1) (дословно «у Шломо», прим. пер.) – это песнь, предназначенная «Шломо», то есть для достижения целостности (шлемут). Когда человек достигает состояния целостности, он исполнил предназначение «Песни Песней». Поэтому в завершении сказано (8:10): «Тогда я была в глазах его, как нашедшая мир (шалом)». Это и есть цель этой песни.
Глава 1[3]
«Влеки меня, за тобой побежим» – исполнять Твою волю
Цель песни – указать нам путь к совершенству. Но что это за совершенство, которого стремятся достичь люди? Масштабность вопроса соответствует простоте ответа: быть такими, какими хотел нас видеть Творец. Поэтому сказано: «Влеки меня, за тобой побежим…» (1:4).
«Побежим» – желание заставляет бежать. «Влеки меня за собой» – я хочу исполнять твою волю. Но возникает вопрос: «Влеки меня» – сказано в единственном числе, а «побежим» – во множественном. Почему? Потому что в этом мире множество желаний, тогда как у Всевышнего есть лишь одно желание. Поэтому сказано «побежим» – когда Ты привлечешь меня, все желания мира объединятся в одно. Мы ожидаем, что Всевышний поможет нам, даровав нам помощь с небес, чтобы наши желания соответствовали Его воле.
Если так, то, казалось бы, можно было бы сократить Песнь Песней. Достаточно было бы, чтобы возлюбленная сказала: «Я хочу исполнять твою волю» – и на этом песня завершилась бы. Всевышний помог бы ей завершить его замысел.
Подобный вопрос задается в Талмуде (Санѓедрин 97Б) относительно избавления: «Если замедлит – жди его» (Хавакук 2:3). То есть мы должны ожидать избавителя. Но, можешь ты сказать: «Мы ждем, а Он не ждет?» Талмуд учит: «»И потому медлит Господь помиловать вас… чтобы (потом) сжалиться над вами» (Йешаяѓу 30:18)». Если и мы ждем, и Он ждет, то кто же задерживает? Мера суда задерживает.
Что же является причиной этой задержки? Сам факт того, что мы на самом деле не хотим! Казалось бы, все хотят, чтобы пришел Машиах, чтобы был построен Храм, чтобы вернулось Божественное присутствие. Но кто на самом деле готов встать и действовать, посвятить себя этой миссии? Вот в чем суть всех задержек.
Песнь Песней – это, от начала до конца, трагическая песня. Любимый всегда готов прийти к возлюбленной, но она не готова встретить его. Иначе говоря, Божественная идея всегда достойна раскрытия, но не так обстоит дело с национальной идеей – народом Израиля, миром, природой, душой – то есть с принимающей стороной. Так объясняет рав Кук (стр. 105-106): «Национальная идея начала… нисходить… к практической деятельности… и Шхина народа снизошла». Это проявляется на протяжении всей Песни Песней, особенно в первых двух главах.
«Черна я, но красива» – чернота прегрешений
В стихе 1:5 сказано: «Черна я, но красива, дочери Йерушалаима, как шатры Кедара, как завесы Шломо».
Мудрецы объясняют: «»Я черна» – из-за прегрешений. Народ Израиля черен и должен очиститься». Тем не менее, «я черна», но в своей внутренней сущности я прекрасна! Нужно лишь устранить черноту – и тогда возлюбленная будет достойна своего любимого.
В чем причина этой черноты грехов? «…поставили меня стеречь виноградники, (а) своего виноградника я не устерегла (1:6)».
Какие виноградники стерегла община Израиля, а какой свой виноградник она не стерегла? Известна склонность евреев продвигать культуры народов мира. Из-за заботы об общем благе человечества, происходящей из любви к народам, мы стерегли их виноградники. В любой области, где добиваются успеха народы, можно найти вклад евреев. А значит, «свой виноградник я не стерегла».
Еще в начале истории еврейского народа обнаруживаются два конкурирующих направления в подходе к роли еврейской семьи: одно – у Нахора и его потомков, предпочитающих жить как «арамеи» и растворяться в чужой культуре с космополитической целью исправления мира без связи с национальной идентичностью. Другое направление проявляется у Авраѓама, который выбрал исправление мира по национальной формуле: «Я произведу от тебя великий народ… и благословятся в тебе все племена земли» (Брейшит 12:1-3).
В этом особенность различия между космополитизмом (Нахор) и универсализмом (Авраѓам). Авраѓам, в начале своего пути, тоже склонялся к тому, чтобы быть «Аврам» – отец Арама (Брахот 13a). Но только когда он отделился от остального человечества посредством завета обрезания, он стал » Авраѓам» – отец множества народов (Брейшит 17:5).
Тем не менее, в конце дней все исправится. Так сказано в стихе 1:8: «Если не знаешь, прекраснейшая из женщин, иди по следам овец…» «Следы овец» – это намек на период перед приходом Машиаха (Сота 49Б). Тогда, как мы знаем, все устроится.
Ожидание возлюбленного
В этой главе, как и во всей Песне Песней, есть намеки на ожидание встречи с возлюбленным, что можно интерпретировать как описание истории народа Израиля от горы Синай до наших дней. Например, на Синайское откровение: «Пусть он целует меня поцелуями уст своих!» (1:2). Мудрецы объясняют (Шмот Рабба 33:7): «‘Я Господь Бог твой’ и ‘Да не будет у тебя других богов’ – мы слышали от самого Всевышнего (из Его уст)».
В последующих стихах песня описывает стремление общины Израиля к Всевышнему на Синае. И вот происходит грех золотого тельца: «Пока царь был за своим столом, нард мой издал аромат» (1:12). Как объясняют мудрецы (Гитин 36Б), это намек на грех золотого тельца – «невеста, согрешившая в день свадьбы».
И, конечно, за этим последовали бедствия: «Связка мирры – мой возлюбленный мне, между грудей моих пребудет» (1:13). Мудрецы объясняют (Шаббат 88Б): «Хотя он причиняет мне страдания и горечь, все равно – он пребывает между грудей моих». Но с того времени начались бедствия, и мы пустились в длинное странствие по пустыне, гораздо более длительное, чем ожидалось.
Глава 2
Болезненная любовь
С этого момента в Песне Песней появляются стихи, описывающие стремление общины Израиля к Всевышнему. Но это стремление болезненно. Этот мотив повторяется несколько раз в тексте: «Подкрепите меня пастилою, освежите меня яблоками, ибо я больна любовью» (2:5).
Выражение «ибо я больна любовью» не является положительным. Возлюбленная должна любить, но не страдать от любви. Любовь – это здоровое чувство, оно не должно приводить человека к болезненному состоянию. Однако на протяжении всей Песни Песней возлюбленная страдает от любви. И пока ее любовь не станет истинной и здоровой (что произойдет лишь в конце песни), она не сможет встретиться с возлюбленным.
Община Израиля еще не готова к истинной любви, и пока это не исправлено, встреча с Всевышним невозможна.
Газели и лани – святость вне Храма
Сразу после этого сказано: «Заклинаю я вас, дочери Йерушалаима, газелями или ланями полевыми: не будите и не пробуждайте любовь, доколе не пожелает она» (2:7).
Выражения «газель» и «лань» встречаются в Песне Песней трижды в связи с тремя темами:
- В связи с клятвой – «Заклинаю я вас, дочери Йерушалаима, газелями или ланями полевыми…» (2:7, 3:5, 8:4).
- В связи с возлюбленным – «Подобен возлюбленный мой газели или оленю молодому…» (2:9).
- В связи с возлюбленной – «Две груди твои, как два олененка, (как) двойня газели…» (4:5, 7:4).
Таким образом, и клятва, и возлюбленный, и возлюбленная связаны с выражением «газель и олень». Какой в этом смысл?
Эти животные упоминаются в книге Дварим (12:15, 15:22). Они являются чистыми животными, которых можно зарезать и есть, но нельзя приносить в жертву. Это показывает, что в мире есть святость и за пределами Храма. Однако это святость, которая пока не может войти в Храм. Она существует, но не проходит через фильтр святилища. Это имя Всевышнего – но не на своем месте, не в Его дворце. То есть, существует определенная моральная проблематика в зарезании оленя или газели, и поэтому Тора обязывает прикрывать их кровь.
Мудрецы объясняют этот стих следующим образом: «Если вы разбудите любовь раньше времени, я сделаю вас подобными газелям и оленям – ваша плоть будет дозволена, как их мясо». Иными словами, если вы попытаетесь привнести святость прежде, чем будете готовы ее воспринять, это принесет вред. Это будет жертва, но за пределами Храма. Этот грозный образ снова и снова предупреждает: «Остерегайтесь преждевременного приближения к святости!» Не каждое животное может быть принесено в жертву, не каждая святость раскрывается через мораль и следует приближаться к святости только через высочайшую мораль.
Этот вопрос подробно разобран у рав Кука в его статье «Война святости и природы», где объясняется, что существует святость, которая выше природы, и она называется также «обычной святостью» или «явной святостью», в отличие от святости, находящейся в природе, которая во много раз больше как по количеству, так и по качеству, чем явная святость, и именно она — это олень и газель.
Голос возлюбленного – Божественная идея
До стиха 2:7 песня описывает преграды со стороны возлюбленной. С 2:8 меняется перспектива – теперь описывается идеальная сторона: «Голос возлюбленного моего! Вот он идет! Скачет он по горам, прыгает по холмам» (2:8) – Божественная идея не учитывает ступени: «скачет по горам, прыгает по холмам».
В мидраше (Ялкут Шимони, Шир Ѓаширим) говорится, что, когда Моше пришел к старейшинам Израиля и сказал им: «Пришло время вашего избавления», они не поверили ему и сказали: «Не может быть!», ведь у них был ортодоксальный–ѓалахический аргумент: «Еще не прошло 400 лет, обещанных в пророчестве!» Всевышний ответил ему: «Я перескакиваю через эти сроки», как сказано «Голос возлюбленного моего! Вот он идет! Скачет он по горам, прыгает по холмам».
Так же говорится там о будущем избавлении: когда придет Машиах, он станет на крыше Храма, затрубит в шофар и скажет: «Израиль, настало время вашего избавления!» Но и тогда найдутся те, кто возразят: «Всевышний постановил, что мы должны быть рассеяны по всем народам, а ведь есть еще остров в Тихом океане, где нет еврейской общины…» Но Всевышний ответит: «Я перескакиваю через это!», как сказано «скачет он по горам, прыгает по холмам».
С точки зрения Божественного желания реализовать высшую истину в мире – нет никаких препятствий, Он «скачет он по горам, прыгает по холмам».
На это возлюбленная говорит в стихе 9:
«Подобен возлюбленный мой газели или оленю молодому; вот стоит он за стеной, заглядывает в окна, засматривает сквозь решетки» – то есть, для возлюбленного (символизирующего Бога) не важно, что святость пока ещё вне Храма, что не вся святость ещё воспринята (как объяснялось выше).
Далее, в стихах 10–11:
«Молвил друг мой и говорит мне: «Встань, подруга моя, прекрасная моя, и ступай (за мною). Ибо вот, зима прошла, дождь миновал, удалился»» – Божественность торопит нас принять Его. В каббалистическом языке это называется «удар светом окружающим» – «батиша шель ор макиф». У Всевышнего, как бы, нет терпения ждать, пока мы будем готовы к встрече с Ним. Он, несмотря ни на что, приводит избавление. Это очень опасное состояние — когда Всевышний принуждает нас к избавлению. Об этом сказано в книге Йехезкель (20:33): «Клянусь, – слово Господа Б-га! Рукою крепкой и мышцею простертой и яростью изливающейся воцарюсь над вами». Это весьма неприятное состояние.
Связь причин и следствий
Всевышний стремится приблизить нас к Себе, но, с другой стороны, Он сдерживает Себя, чтобы не раскрыться раньше времени. Он учитывает нашу слабость и создает завесы, скрывающие Его. Поэтому в Пиркей Авот (4:1) сказано: «Кто герой? Тот, кто побеждает свою природу». Всевышний – бесконечен, но Он сдерживает Свой свет, чтобы мы могли воспринять Его постепенно. Это сокрытие происходит через систему причинности: «»Голубка моя в расселинах скал, под кровом уступов! Дай мне увидеть лик твой, дай мне услышать голос твой! Ибо голос твой сладок, и лик твой прекрасен!»». (2:14). И возлюбленная отвечает: «»Поймайте нам лисиц, маленьких лисиц, что портят виноградники, а виноградники наши в цвету!»» (2:15).
Возлюбленная всё ещё не готова к встрече. Ей нужно охранять виноградник от лисиц, то есть от вредителей, которые приходят есть, пока «наши виноградники в цвету», — когда мы ещё не достигли зрелости.
В следующем стихе возлюбленная говорит мягко, но решительно: «Пока не повеял день и не побежали тени, обернись, будь подобен газели или молодому оленю на расселинах гор» (17). «Пока не повеял день и не побежали тени» — то есть пока зло не исчезнет из мира — «обернись».
Мы просим Всевышнего действовать через причинность мира. Со стороны Бога нет необходимости проходить через лестницу причин и следствий — ведь Он источник всего. Только у народов мира говорят о причинах как об абсолютной ценности, как сказано в псалмах (118:10): «Все народы окружили меня» — народы вводят нас в круги причинности. Но «именем Господним я их сокрушу» — мы способны «разорвать» эту причинность.
Однако пока нам хорошо, что Всевышний проявляется инкогнито, за занавесом причинности, и потому возлюбленная говорит: «обернись, будь подобен газели или молодому оленю на расселинах гор».
«Расселины гор» — это рассечённый, фрагментированный пейзаж. То есть причина, по которой возлюбленный пока должен «обходить» нас стороной, в том, что мир разделён, рассечён на множество отдельных ценностей.
Народы мира сумели, через свою культуру, реализовать только одну ценность из всех. Например, Римское царство реализовало принцип правосудия — римское право, это было новшество, которое Рим принёс в мир. Греческая культура воплотила в себе красоту. Вавилон — силу воображения, и так далее.
Когда нет объединяющей культуры, когда некому соединить все ценности — весь мир превращается в «расселины гор». Что же нужно сделать? Нужно заключить союз между этими рассечёнными частями. Когда этот союз будет заключён, Возлюбленному больше не придётся обходить нас стороной. Мы сможем дать ему знак, что готовы к Его пришествию. Поэтому мы и говорим: «обернись, будь подобен газели или молодому оленю на расселинах гор», — пока мир всё ещё остаётся «расселинами гор».
Дар завес — солнце и щит
Можно спросить: оправдано ли просить о причинности вместо прямого вмешательства руки Бога? Ответ — да, ведь именно так Всевышний управляет своим миром. В трактате Брахот (9Б) говорится: «Давид произнёс 401 раз восхваления, но не сказал “ѓаллелуйя”, пока не увидел падения нечестивцев. Как сказано в псалме 104: “Да исчезнут грешники с земли, и нечестивцев да не будет более. Благослови, душа моя, Господа! Ѓаллелуйя”».
Это первое «ѓаллелуйя» в Теѓилим. Царь Давид не мог вознести полную хвалу, пока в мире существовало зло. И значит, это оправдано — между нами и Творцом есть завесы, и это, на данный момент, положительное явление. Разумеется, мы не хотим, чтобы это продолжалось вечно, но пока это помогает нам постепенно и здоровым образом снимать эти завесы.
Мы называем Бога именем йуд–ѓей–вав–ѓей (Господь), а завесы — именем «Элоѓим». Элоѓим по числовому значению (гематрии) равно «природа» (הטבע) — то есть завесы между нами и Богом. Причинность — тоже завеса. Зачем она существует? В псалме 84:12 сказано: «Ибо солнце и щит — Господь Бог». Господь — как солнце; Бог (Элоѓим) — как щит от солнца. Если бы мы столкнулись напрямую с рукой Господа, не накопив достаточной святости, мы не смогли бы выдержать бесконечное изобилие и исчезли бы в нём. Милость сотворил с нами Всевышний, даровав нам завесу причинности, — чтобы мы стали достойны встречи с Его ликом.
Единство ценностей
Всевышний раскрывается, когда все ценности объединены. Способны ли мы их объединить?
В Берешит Рабба (8:5) рассказывается, что, когда Всевышний собирался сотворить человека, Он обратился к ангелам за советом. Говорится о четырех ангелах – милосердия, истины, справедливости и мира. Милосердие сказало: «Пусть будет создан, ибо он милосерден.» Истина сказала: «Не должен быть создан, ибо он полон лжи.» Справедливость сказала: «Пусть будет создан, ибо он творит справедливость.» Мир сказал: «Не должен быть создан, ибо он создает войны.» Тогда стали ангелы спорить друг с другом. Увидел Всевышний, что они заняты спором, и создал человека. Сказал Он им: «Уже сделал человек в образе и подобии нашем». Рассердились ангелы и в особенности ангелы Истины. Тогда Всевышний взял Истину и бросил ее на землю, как сказано: «Ты поверг истину на землю» (Даниэль 8:12). Сказали Ему ангелы – что ты делаешь с чеканом Твоим? То есть, со Своими ценностями.
Объясним слова мидраша: человек был создан для того, чтобы одновременно реализовать добродетель, истину, справедливость и мир — объединить ценности. Обращаются ценности к Творцу: «Применить все это вместе невозможно, потому что добродетель противоречит истине, а справедливость противоречит миру». Конечно, Творец творит мир в небесах, но мир на Земле — это выше возможностей человека. Творец бросает истину на землю и все равно создает человека. Ангелы спрашивают: возможно ли для творения объединить ценности так, чтобы Творец явился? Творец отвечает им: «Истина взрастет из земли», как сказано в Псалме 85:12.
Творец открыл ангелам секрет времени. Взращивание — это время. Время делает то, что ангелы не могут сделать. Оно позволяет то, что немецкий философ Гегель назвал «диалектикой» — разрешением противоречий в высшем единстве. Время дает период для каждой ценности. Есть период в истории, когда появляется одна ценность, потом появляется противоположная, а затем появляется третья ценность, которая объединяет их, что называется: тезис, антитезис и синтез.
Поскольку ангелы не живут во времени, они не понимают этого. Творец открывает им, что человек способен жить во времени. «Истина взрастет из земли» — значит, что сила истины, скрытая в человеческой душе, может объединить ценности. Поэтому вся история — это диалектическая история. История четырех царств, как говорит Махзор Витри, это история, с помощью которой ценности в конце концов объединятся.
Глава 3
Время пустыни
Главы 1 и 2 составляют основную структуру книги. С главы 3 и далее нужно рассматривать «Песнь песней» с исторической точки зрения, в соответствии с тем, как рав Кук рассматривает историю в своей статье «Ход идей в Израиле». Между этими двумя текстами существует замечательное совпадение. В первых двух главах статьи «Ход идей в Израиле» рав Кук объясняет историю теоретически, как время, когда божественная идея и национальная идея должны встретиться. Затем рав объясняет, как это проявляется в реальных исторических процессах.
Теперь песня описывает беды, через которые прошел народ Израиля с времен пустыни до времен царя Шломо: «На ложе моем ночью я искала того, кого любит душа моя, искала его, но не нашла» (1). Что означает «ночью»? Само пребывание в пустыне — это ночь. Реальность, когда нам препятствуют войти в Землю Израиля, это тьма.
«Встану же я и обойду город и по улицам, и по площадям, искать буду того, кого любит душа моя; искала я его, но его не нашла» (2) – это была попытка выйти из пустыни, как поступали активисты нелегальной эмиграции во время британского мандата (маапилим), когда пытались ускорить Освобождение.
«Повстречали меня стражи, обходящие город: «Вы любимого души моей не видали ль?» (3) – и они не позволили ей увидеть возлюбленного души ее, как и не исполнилась просьба маапилим.
«Едва я их миновала, как нашла я того, кого любит душа моя; ухватилась за него я, и не отпустила его, пока не привела его в дом матери моей и в горницу моей родительницы» (4) – «горница моей родительницы» – это Мишкан (скиния). Построение Мишкана в пустыне, а не в Земле Израиля, было опережением того, что должно было произойти, из-за великой любви.
«Заклинаю я вас, дочери Йерушалаима, газелями или полевыми ланями – не будите и не пробуждайте любовь, доколе не пожелает она» (5). Это клятва, которой поклялся Господь не вводить нас в Землю Израиля, пока не умрёт всё поколение, которое было в пустыне.
Кто это поднимается — вхождение в Землю Израиля
С шестого стиха и далее мы входим в Землю Израиля. Эта глава соответствует страницам 105–106 в статье «Ход идей в Израиле». Интересно сопоставление между выражением «горница моей родительницы» в четвёртом стихе с Мишканом и высказыванием рава о днях входа в Землю (стр. 105): «Национальная идея начала свой путь, выйдя из «комнаты своего рождения», из источника божественной идеи, и спустилась, «как перелётная птица, покидающая тростник», к практическому и сложному устройству.
Так сказано в стихе 6: «Кто та, поднимающаяся из пустыни, словно дымные столбы, окуриваемая миррою и фимиамом и всякими порошками торговца (благовониями)» — трижды в Песнь Песней говорится «Кто это?» и всегда это связано с Избавлением.
«Словно столбы дыма…» — это период с момента входа в Землю до времён царя Шломо, когда мы собрали влияния от окружающих народов и их идолов, как это объясняется во всей книге Шофтим (Судей). Об этом пишет рав Кук (стр. 106): «Воздух мира был так насыщен грязью животного начала и дикостью идолопоклонства, что он почти душил дух жизни, стремящегося к божественному, связанному с содержанием национальной формы, и божественный образ народа опустился и стал низким. Таким образом, в той степени, в какой было воспринято прямое воздействие высшего божественного света, так же народ утратил свет своей силы и внутреннюю силу».
Дни Шломо
О днях Шломо в стихах 7–10: «Вот ложе Шломо! Шестьдесят храбрецов вокруг него из храбрецов Исраэйлевых. (8) Все они держат меч, опытны в бою; у каждого меч на бедре его ради страха ночного. (9) Паланкин сделал себе царь Шломо из дерев Леванона. (10) Столбы его сделал он из серебра, обивка его – из золота, а сидение его из пурпура, внутри он застлан любовью дочерей Йерушалаима». «Его ложе» — это Храм.
В стихе 11, казалось бы, достигаем мы завершения «Песнь Песни»: «Выходите и поглядите, дочери Циона, на царя Шломо, на венец, которым венчала его мать его в день его свадьбы, и в день радости сердца его» — как объясняют мудрецы в «Шир ѓа-Ширим Рабба» (Глава 3, 20), что означает «на царя Шломо»? На царя, который установил мир в своём царстве. В отличие от стиха «Песнь песней Шломо» (1:1), где имеется в виду царь, чей мир был идеальным, но не реальным. Во времена Шломо мир был реальным и совершенным.
Но если так, почему Мессия не пришёл в дни Шломо? Это спрашивает рав Кук (стр. 106):
«После того как собралось высшее сияние поколения пустыни, поколения чудес, избавителей и спасителей, которые помогли ей немного и укрепили её в её падении. Это были первые судьи и цари. И иногда являлись герои Божьи, такие как пророк Шмуэль, царь Давид, которые почти возвели её, и укрепили её, связав её с жизнью, в высшем свете божественного замысла. Никак не забыта память о золотом веке, когда процветал Шломо, когда был построен Первый Храм, когда сверкала его слава и сила жизни, которая проявилась в нём, когда сочетались божественная и национальная идеи в гармонии».
Замечательно! «Выходите и поглядите, дочери Цийона, на царя Шломо, на венец, которым венчала его мать его». Мы достигли совершенства!
«И тогда луна была полной. Луна — это народ Израиля. Иногда луна бывает полной, иногда — нет. Во времена Шломо сияние солнца (божественная идея) было полно по отношению к луне (национальная идея). В то время, хоть и короткое по количеству, всего сорок лет, но долгое по качеству, национальная идея стремилась к полному жизненному насыщению, согласно своей природе и внутреннему усмотрению».
То есть, национальная жизнь была божественной жизнью.
«И она получала сияние от чистого божественного замысла. Национальное богатство и его величие придавали красоту и силу божественному замыслу, который четко проявился в национальном содержании, и божественная мысль в своей израильской форме способствовала жизни, жизни чести и возвышенности духа для всего народа. И возвышалась она на ступенях живого божественного пения, и на высоте великолепия жизни, величия национальной славы и сияния чистой и свежей любви».
В те дни культура сама была святой. Будничное стало святым.
Весь мир не был достоин того дня, когда Песнь песней была дана Израилю, ведь все Писания святы, а Песнь песней — святая святых.
Страх в ночи – недостаток святости частного
Однако если всё так идеально (и мы всего лишь в третьей главе), возникает вопрос: чего же не хватает? Намек на это мы находим в стихе 8: «ради страха ночного». Всё-таки есть чего бояться. Давайте углубимся в этот вопрос.
Мудрецы (Санѓeдрин 21Б) критикуют Шломо за то, что он взял в жены тысячу женщин, и вопрос: почему? Ведь Шломо был мудрее всех людей, и, без сомнения, у него была причина для такого поступка. Шломо хотел быть Машиахом и объединить всё человечество. Для этого он взял в жены тысячу принцесс со всех уголков мира, но он не справился с задачей, которую поставил перед собой. В конце концов, эти женщины отвели его сердце от правильного пути. Таким образом, явно не хватало какого-то элемента, чтобы это получилось. Какой же это элемент?
Сразу после смерти Шломо народ Израиля забивает камнями министра финансов Адорама (Млахим I 12:18). На первый взгляд, они должны были бы похвалить его и благодарить за то, что он принес несметное богатство в царство. Но золото и серебро во времена Шломо находились в царстве, в государственных учреждениях. Также святость, которую народ испытывал в Храме, и мудрость Шломо, которую пришла услышать царица Савская и которая была известна во всех народах, и великое присутствие Шехины в те дни, — всё это было ощущаемо в царстве в целом.
Говорится в Млахим (I 4:20; 5:5) что в дни Шломо Израиль ел и пил, и веселился все годы его правления. Но это происходило благодаря Шломо. Они ели за счет того, что ел Шломо. Например, в дни Шломо в день Йом-Кипур ели. Семь дней освящения Храма праздновали перед праздником Суккот, а затем ещё семь дней в сам праздник Суккот — всего четырнадцать дней приносили жертвы, мирные жертвы и так далее (I 8:65). Что произошло в Йом-Кипур? Говорит Талмуд (Моэд Катан 9А), что в тот год не было соблюдения Йом-Кипура. А как насчет прощения частных грехов? Частный грех отменяется благодаря святости в целом. То есть, в дни Шломо нет внимания к частному, поэтому Израиль как народ мог есть, пить и радоваться все годы правления Шломо.
Таким образом, во всех действиях Шломо в его царствование не было участия частного. Царь Шломо хотел объединить человечество через дворец царя. Это была его цель, когда он взял тысячу женщин, но народ не был на этом уровне. Можно сказать, что Первый Храм был характерен силой святости общественного, но не хватало святости частного. На это указывает рав Кук (стр. 106):
«Но только национальный дух, ощутивший себя в целом, вознесся до своей высшей степени в те высокие дни исторического возвышения, и ощутил источник своей жизни и сияние своего спасения в проявлении божественной идеи. Личное моральное начало ещё не очистилось, чтобы достичь этой степени, и жизненные установки частных людей не могли гармонировать с этим высшим порядком».
Итак, это и есть страх в ночи.
С этим связаны «шипы и тернии, окружающие верхнюю розу». Что такое «шипы и тернии»? Это языческие царства… Идолопоклонство, кровопролитие и разврат народов вокруг — всё это влияло на частных людей.
Главы 1 и 2 «Шир ѓа-Ширим» являются введением. Глава 3 — это тезис, в терминах диалектики. Тезис — это святость общества в целом. Но поскольку святость есть только в общем, а не в частном, Первый Храм был разрушен.
Теперь возникает вопрос: разве царь Шломо не знал, что необходима святость и в частном? Почему он думал, что можно достичь идеала только через общую святость? Ответ заключается в том, что это была его историческая роль. Часто мы удивляемся, как наши праотцы не понимали того, что мы понимаем. Но они были первыми, кто задал этот вопрос, и только после того, как они получили ответ, мы понимаем, что они выясняли.
Например, Моше спросил у Всевышнего (Шмот 33:18): «Покажи мне славу Твою». Разве он не знал то, что знает каждый начинающий философ, — что невозможно познать сущность Бога? Объясняет Рамбам, что Моше был первым человеком в истории, у которого не было препятствий со стороны зла. Исходя из этого, он полагал, что все умственные преграды в познании сущности Бога происходят от зла в человеке, и поэтому он был тот, кто мог исследовать этот вопрос. Только после того, как Моше спросил, мы понимаем, что это невозможно. Точно так же было и с Шломо.
Глава 4
Дни Первого Храма — первые признаки упадка
Глава 4 описывает радость времен Первого Храма, а также первые признаки упадка:
«Как ты прекрасна, подруга моя, как ты прекрасна! Голуби – очи твои из-под фаты твоей! Волосы твои как стадо коз, что сбегает с гор Гилъада. Зубы твои, как стадо стриженных овец, что вышли из купальни; все они без порока и бесплодной нет среди них. Как алая нить – твои губы, и уста твои милы; как дольки граната виски твои из-под фаты твоей» (1-3).
Несмотря на описание красоты возлюбленной, в стихе 5 говорится: «Две груди твои, как два олененка, (как) двойня газели, что пасутся средь лилий».
Снова появляются выражения «олень» и «газель», и их сочетание указывает, как мы объяснили выше, на недостаток усвоения святости. Это означает, что святость всё ещё внешняя. Эта внешняя святость — царство Йеровоама, который пытается создать место святости вне Йерушалаима (Млахим I 12:28-34). Поэтому появляются тени, как говорится в стихе 6: «Пока не повеял день и не побежали тени, пойду я на гору мирровую, на холм благовоний» (и не в царство Йеровоама) «на холм благовоний» (а не в Бейт–Эль и Дан).
Есть признаки упадка. Из этого появляется выражение, призванное что–то оправдать: «Вся ты прекрасна, подруга моя, и нет в тебе изъяна!» (7).
Что означает «вся ты прекрасна»? Когда мы смотрим на общее — ты вся прекрасна, нет в тебе изъяна, как говорит рав Кук о любви к Израилю (стр. 149):
«Великая любовь, которую мы питаем к нашему народу, не ослепит нас настолько, чтобы не замечать его недостатков. Когда что-то не в порядке, нужно это сказать, нужно критиковать, но мы находим её сущность, даже после самой свободной критики, чистой от всякого изъяна. ‘Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и нет в тебе изъяна’».
Необходимость подчеркнуть, что то, что в целом нет изъянов, возникает на фоне изъянов частного. Когда мы смотрим на народ в целом — каждый его элемент, даже если он сам по себе полон недостатков, присоединяется к большой гармонии, в которой «и нет в тебе изъяна». Это проблема святости в целом, существующей сама по себе, без святости в частном. Поэтому, в конце концов, случилось разрушение Первого Храма и изгнание.
Общее, которое должно быть в частном
Что такое святость общего? Это святость, которая охватывает нацию, когда Всевышний пребывает в Храме — когда есть священничество (кеѓуна), царство, Пророки, и Израиль занимает все свои пределы и правит многими народами. Это идеальное состояние. Но если мы войдем в дом каждого, мы заметим моральные проблемы, о которых говорили пророки.
В дни Шломо государство, как правящий орган, еще не поддерживало зло. Но, как объясняет рав Кук далее, когда начали множиться грехи, они затронули и царство. Правление само стало источником зла. Менаше, царь Йудеи, превратил поклонение Баалу в национальный культ (Млахим II 21:3-9). В этом состоянии уже не было другого выбора, как разрушить страну, как говорит рав Кук (стр. 250):
«Когда дух Господа ушел от народа, отделив его национальную сущность от источника жизни, наступила необходимость изгнания. Испорченная жизнь общества должна была быть подавлена вместе с её испорченной сущностью и с теми дурными корнями, которые были укоренены в сердцах людей, и орудиями для их подавления властью».
Глава 5
«Я сплю» – Вавилонский плен
С пятой главы и далее песня говорит о Вавилонском плене.
«Я сплю, но бодрствует сердце мое» – мудрецы (Шир ѓа–Ширим Рабба 5:2) уже объяснили, и также в книге Кузари приводится длинное объяснение, что речь идёт о борьбе народа Израиля в годы Вавилонского плена, после того как была разрушена первая еврейская государственность. «Я сплю» – означает изгнание; «но бодрствует сердце мое» – пророчество не исчезло совсем. Есть ещё пророки: Хагай, Зхария и Малахи.
«Голос моего возлюбленного стучит» – по мнению мудрецов, это «Декларация Бальфура» царя Кира, через которую нам передаётся божественное обращение:
«Отвори мне, сестра моя, подруга моя, голубка моя, чистая моя, ибо голова моя росою полна, кудри мои – каплями (росы) ночной» (Песнь песней 5:2). Всевышний как будто говорит нам, что пришло время обновить наши дни как в прежние времена, поскольку моральные упадки, которые были в дни Первого Храма, уже исправлены в вавилонском плену. После семидесяти лет изгнания в народе Израиля уже нет разврата, кровопролития и идолопоклонства. То есть, семидесятилетний период очищает мораль отдельного индивидуума. То, что пророки не смогли сделать за тысячу лет, одно изгнание смогло исправить. Почему? Потому, что, когда распадается национальная структура, каждый индивидуум оказывается ответственен перед самим собой, и, таким образом, сам заботится о своей личной морали. Именно в изгнании моральная жизнь индивидуума становится тем следом, который остаётся от его еврейской национальной идентичности.
Второй Храм – святость частной жизни
В этот период появляется мудрость мужей Великого Собрания (аншей кнесет ѓа–гдола – так назывались 120 мудрецов, составлявших высший духовный и законодательный орган, созданный Эзрой в Иерусалиме после возвращения из Вавилонского изгнания, IV век до н.э., прим. пер.), которые учили, как укрепить святость частной жизни: «Судите без спешки, выводите в люди как можно больше учеников и возведите ограду вокруг Торы» (Авот 1:1). Постановления и законы мудрецов, все их обсуждения законов привели к тому, что еврей обязан был соблюдать моральные принципы в своей частной жизни. Тщательное соблюдение закона сопровождает еврея в каждый момент его повседневной жизни, так что у него нет времени думать о разврате, кровопролитии или идолопоклонстве. Был «создан» непогрешимый еврей. Святость частной жизни была достигнута, хотя и не с той великодушной внутренней силой, что была в дни пророчества, но, с точки зрения практики, – мудрец важнее пророка.
Однако возникла проблема с этой святостью частной жизни – она привела к ненависти. Поскольку каждый еврей был праведником, начала развиваться ненависть на почве соперничества в праведности. Ненависть без причины стала недугом, поразившим Второй Храм (Йома 9, б).
Если использовать термины философской диалектики, можно сказать, что Второй Храм является антитезой Первого Храма – есть святость частной жизни, но отсутствует святость общества. Поэтому в этот период возникали споры между саддукеями (цдоким) и фарисеями (прушим), между учёными и простыми людьми, между школой Ѓиллеля и школой Шамая, между рабби Йеѓошуа и рабби Элиезером, между Гирканом и Аристобулом, хасидами и их противниками. Беспричинная ненависть разрушает всё созданное добро и всё это – во имя святости. Каждый еврей замкнут в своей частной жизни, и это приводит к серьёзным духовным проблемам, что, в свою очередь, приводит к ухудшению ощущения жизни в целом, как говорит рабби Кук (стр. 110): «»Религиозное чувство», которое существует только само по себе, лишает мир его жизненной силы…»
Как же я оскверню их – грех задержки
Итак, в пятой главе речь идет о Вавилонском изгнании во времена декларации царя Кира. Тем не менее, существуют задержки, которые мешают возвращению всего народа в Землю Израиля. Почему?
«Я скинула одеяние свое, как же надену я его?! омыла ноги мои – как же мне осквернить их?!» (5:3) – мудрецы (Шир ѓа-Ширим Рабба 5:3) объясняют, что «я омыла свои ноги» от идолопоклонства – «как же мне осквернить их» в Земле Израиля? Это резкое выражение. Община Израиля (в образе любимой) увязывает падение в идолопоклонство с Землей Израиля. Жизнь, упорядоченная в национальной структуре, и занятие политикой привели к деградации. И теперь, после того как она омыта от идолопоклонства, сидя в домах молитвы и учебных домах в Вавилоне, посвящая жизнь святости и чистоте, «как же мне осквернить их»? Почему же возвращаться к нарушениям, которые были при Первом Храме? Поэтому и возникли задержки.
«Возлюбленный мой простер руку свою сквозь отверстие (в двери) и нутро мое взволновалось о нем» (5:4) – речь идет о периоде Ѓамана, когда его заговор уничтожить всех евреев предупреждает нас – что вам до Шушана? Почему вы не возвращаетесь в свою страну?
«Встала я, отворить возлюбленному моему…» (5:5) – это начало пробуждения вернуться в Землю Израиля, но было уже слишком поздно.
«Отворила я другу моему, а друг мой ускользнул, сокрылся» (5:6) – это грех задержки. «…друг мой ускользнул, сокрылся» – отсюда следует, что Шехина не пребывала во времена Второго Храма. Божественная идея всегда готова к раскрытию, но мы еще не готовы. Есть задержка в душе.
«Повстречали меня стражи, обходящие город. Побили они меня, изранили; сорвали с меня покрывало мое» (5:7), – пока святость частной жизни не исправлена, есть задержки в достижении полноты.
«Заклинаю я вас, дочери Йерушалаима: если вы встретите друга моего, что скажете вы ему? – что я больна любовью!» (5:8) – снова, как и в дни Первого Храма, любовь к Богу – болезненная любовь, но по другим причинам.
«Мой возлюбленный чист и красен» – тайны Торы
Тем не менее, удивительные вещи открываются в дни Второго Храма. Именно из-за ухода святости общего, удаления Шехины и прекращения пророчества, открылся самый глубокий слой в учении Израиля, который до этого был достоянием только избранных – тайны Торы. Что было раскрыто?
«Чем возлюбленный твой (лучше других) возлюбленных, красивейшая из женщин? Чем возлюбленный твой (лучше других) возлюбленных, что ты так заклинала нас? Друг мой светел и румян, отличен из десяти тысяч. Голова его – чистое золото…» (5:10-11) — и далее в стихах дается подробное описание тела возлюбленного, которое является сущностью тайн Торы. Все это было раскрыто именно в дни Второго Храма. После этого мудрецы Каббалы, такие как раби Шимон бар Йохай, раби Акива, раби Меир, были теми, кто раскрыли эту удивительную глубину Торы. Все те глубокие понятия, которыми занимается учение Каббала, были раскрыты в те дни, как говорит рав Кук (стр. 111): «Но тьма ночи расширила круг человеческой мысли, поднимая его взгляд к небесам, на бескрайние просторы и их миры».
То, что до того было достоянием только пророков, теперь стало изучаемым в более широких кругах.
Глава 6
«Единственная – голубка моя» – влияние народа в изгнании
Однако, этому есть цена. И так говорится в главе 6: «Друг мой спустился в свой сад, ко грядкам ароматов пасти средь садов и собирать лилии» — сказали мудрецы (Иерусалимский Талмуд, Брахот 4,8), что это описание относится к смерти праведников, таких как раби Акива и его единомышленники, во время восстания Бар-Кохбы.
«Я (принадлежу) возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне, он пасущий меж лилиями» (3) — в те долгие годы изгнания, из-за унижения народа Израиля, также существует возможность духовного и морального воздействия на народы мира через новые религиозные концепции, которые, несмотря на свой поверхностный подход, тем не менее, готовят почву для «миссии Израиля», то есть религиозно-культурного влияния народа Израиля на человечество. Вот что говорит об этом рав Кук (стр. 111): «Божественная идея, не имея надежной почвы для распространения национальной израильской идеи после изгнания народа и разрушения Храма, вознеслась в течение времени изгнания выше границ всех народов… и искры были рассеяны здесь и там среди отдельных спасшихся искателей Бога, быстро идущих к истине и правде, среди всех народов и языков. Таким образом, эта идея создала видение ‘миссии Израиля’, которая победила всех своих победителей в своей основе. В конце концов, миллионы сердец вдохнули новую жизнь среди народов и царств, они исцелили зло идолопоклонников».
О влиянии народа в дни его изгнания говорится в стихе 9: «Но единственная – голубка моя, чистая моя, одна она у матери своей, избранная – у родительницы своей. Увидели ее девицы – и признали царицы и наложницы и восхвалили ее», – признание ценности Израиля и его Торы особенно проявилось в период эмансипации, накануне их избавления, — что открыло путь для размышлений о самоопределении Израиля в изгнании. Однако история показала, и весьма горько, что это был сигнал для Израиля о времени их выхода из Европы.
Глава 6 и глава 7 — это описание страстного желания, тоски по прошлым временам во все дни изгнания, которые породили ряд шедевров, о чем символически сказано: «Их шестьдесят цариц, наложниц – восемьдесят, а девицам – числа нет» (8).
«Шестьдесят цариц» — это, в соответствии с объяснением мудрецов, шестьдесят разделов в Мишне. «Восемьдесят наложниц» — это восемьдесят разделов в Торе, касающихся священников (коѓенов), и «девицам числа нет» — это бесконечное количество дополнительных комментариев (тосафот)…
Из этого следует:
«Кто это, что выглядывает, как заря; прекрасная, как луна, ясная, как солнце; грозная, как (войско) со знаменами?» (10) — «Заря» — это Избавление Израиля, которое как предвестие восходящей зари. Это упоминается в истории, когда раби Шимон бен Халафта и раби Хия ѓа-Гадоль шли по долине Арбель и увидели восходящую зарю. Раби Хия сказал раби Шимону: «Таково и наша Избавление».
Глава 7
«Возвращайся, возвращайся Шуламит» – желанный синтез
Глава 7 говорит о времени сионизма, когда мы выходим из изгнания Эдома. Это последний исход после исходов из Ур Касдим, Египта и Вавилона. «Возвращайся, возвращайся Шуламит» (1) — «возвращайся» — это возвращение в Сион. Почему «возвращайся» сказано дважды? Потому что необходимо вернуть как святость общую, народа, так и святость отдельного человека, индивидуума. Первый Храм — это святость народа, Второй Храм — это святость отдельного человека, а Третий Храм — это долгожданный синтез.
Между этими периодами мы прошли через изгнания, чтобы «разделить главы» (то есть дать паузу между проявлением одного признания и другого), а в конце построить святыню народа и святыню частного человека в Третьем Храме. Таким образом, святость Третьего Храма будет больше обоих. Это подтверждается словами рава Кука в статье «О ходе идей в Израиле».
В конце главы 7 сказано:
«Иди, друг мой, выйдем мы в поле, переночуем среди кофэров. Рано утром пойдем мы в виноградники, посмотрим, расцвела ли лоза виноградная, развилась ли завязь, распустились ли гранаты? Там отдам я тебе ласки мои» (12-13). Все эти выражения указывают на выяснение – достигнуты ли сроки Освобождения. Известно, что конец (Освобождение) наступает, когда Земля Израиля приносит плоды (Санѓедрин 68А). Поэтому, «пойдем мы в поле», «посмотрим, расцвела ли лоза виноградная», «расцвели ли гранаты». Если это так — «Там отдам я тебе ласки мои».
Глава 8
Универсальное влияние – как исток покоя
Однако даже тогда следует учитывать возможные промедления, ведь Освобождение предназначено не только для нас, но и для народов мира. Они должны дать окончательное утверждение Освобождению.
И поэтому сказано:
«Заклинаю я вас, девы Йерушалаима: зачем будите и зачем тревожите вы любовь, пока (сама) не желает она?» (4) – Мы должны получить разрешение от народов, чтобы отменить клятву. Только тогда мы сможем достичь своей цели. И действительно, так и было. В декларации Бальфура и на конференции в Сан-Ремо было дано согласие народов.
Из этого в третий раз произносится фраза «Кто это восходит»:
«Кто это восходит из пустыни?» (5) – Какая пустыня? Пустыня народов. Это относится, как мы знаем, к Катастрофе, но мы не будем сейчас углубляться в доказательства.
«…опираясь на возлюбленного своего?! Под яблоней пробудила я тебя; там родила тебя мать твоя, там родила родительница твоя…. Положи меня печатью на сердце твое, печатью на руку твою…» (5-6). – До сих пор возлюбленная была «больна от любви», и это не была здоровая любовь. Но теперь, наконец, мы пришли к настоящей любви. Поэтому сказано: «Положи меня печатью». Печать — это то, что невозможно стереть.
Что происходит, когда есть святость как общего, так и индивидуального? Об этом сказано:
«ибо сильна, как смерть, любовь, как преисподняя – люта ревность; стрелы ее – стрелы огненные – пламень Господень!» (6-7)
Из этого сказано в стихе 10:
«Я – стена, и груди мои – как башни! Оттого стала я в его глазах, как исток покоя!» – Уже не как «двойня газелей», не как «двойня оленей», а как «башни» — как нечто, что приносит плоды и развивает их.
Грудь играет роль в кормлении, она полезна для других. Как только народ Израиля может кормить, влияя на мир, тогда он становится «как обретающий мир» — он достигает совершенства. И поэтому:
«Был виноградник у Шеломо в Баал Амоне. Отдал он виноградник сторожам; каждый (должен был) принести за плоды его тысячу серебренников». (11) – Он возвращает виноградник народов смотрителям, то есть самим народам.
«Виноградник мой предо мной; эта тысяча – тебе, Шеломо, а двести – стерегущим плоды его» (12). Двести по отношению к тысяче — это одна пятая. То есть, с точки зрения Всевышнего, действует четыре пятых, а мы делаем только одну пятую. Но тем не менее, Божественная воля участвовать в завершении Творения добивается успеха.
Слушают твой голос — времена Машиаха
«(Ты), живущая в садах! Внемлют голосу твоему друзья; дай (и) мне услышать его!» (13) – «Внемлют голосу твоему друзья» — это народы мира. Когда есть универсальное влияние народа Израиля на народы мира, это знак того, что мы вернулись к воле Творца, который в начале нашего исторического пути предназначил нам: «Я сделаю тебя великим народом… и благословятся в тебе все народы земли» (Бытие 12:2-3). И поэтому, если «внемлют голосу твоему друзья», следовательно — «дай мне услышать» — ты достойна своего возлюбленного.
Но если так, то почему сказано в конце песни:
«Беги, друг мой, и будь подобен газели или молодому оленю на горах ароматных!» (14)
Сказано в Талмуде (Шаббат 105Б), что сказал царь Шломо (Коѓелет 12:1):
«И помни о своем Создателе с юных дней, пока не пришли худые дни, и не наступили годы, о которых скажешь: нет мне в них проку» – «дни злые» — это годы старости. «Годы, о которых ты скажешь, нет мне в них удовольствия» — это времена Машиаха.
Есть ли у нас желание в дни Машиаха? Ведь на протяжении всей истории стремление достичь времени Машиаха придает силу и надежду, так что тот, кому нечего делать после прихода Машиаха, живет в ужасном состоянии. Но, с точки зрения народа Израиля, времена Машиаха — это только начало новых миров, ожидание Машиаха, воскрешение из мертвых, и поэтому возлюбленная говорит любимому: «Беги, мой возлюбленный!» – для продолжения истории любви нужно, чтобы возлюбленный ушел, и мы будем снова стремиться к нему.
Означает ли это, что в дни Машиаха вернутся все беды? Очевидно, что нет, потому что в этом мире разрыв между возлюбленным и возлюбленной слишком велик, и это трагедия. В отличие от будущего, где разрыв будет кратковременным. Отсюда принято возвращаться в конце песни к стиху, предшествующему последнему: «(Ты), живущая в садах! Внемлют голосу твоему товарищи; дай (и) мне услышать его!»
То есть разлука длится только короткое время, чтобы позволить любви продолжаться бесконечно.
[1] Эта статья была написана в ответ на серию статей, опубликованных писателем С. И. Гурвичем (Cаул Исраэль Гурвич — еврейский писатель, переводчик и литературный критик, двоюродный брат С. Дубнова), в которых он утверждал, что, хотя народ Израиля много дал миру, он завершил свою миссию. И поскольку в нем больше нет необходимости, он должен ассимилироваться и раствориться среди народов. В этой статье, которая содержит значительную часть его учения, рав Кук объясняет и доказывает, что миссия народа Израиля не завершена, а наоборот – продолжается.
[2] Слово «идея» – греческого происхождения, понятие, введенное Платоном и означающее «абсолютную реальность», высшее духовное существо, предназначенное для проявления в этом мире. Идея приходит свыше, в отличие от «идеала», который исходит от человека, от его стремления к возвышенной концепции. Понятие «идея» у рава Кука интерпретируется в соответствии с его использованием в гегельянской философии.
[3] Отсюда и далее мы будем разбирать текст «Песни Песней». Важно отметить, что целью этой статьи не является полный разбор Песни Песней, а, как уже было сказано, выявление ее связи с эссе рава Кука «К процессу идей в Израиле».
